Жил старый Мороз, и был у него сынок — молодой Морозец. И такой хвастун был этот сынок, что захочешь рассказать, да не расскажешь! Послушать его — так умнее и сильнее на всем свете никого нет. Вот раз и думает этот сынок, молодой Морозец:
«Стар стал мой отец! Плохо свое дело делает. Я и молодой и сильный — куда лучше могу людей морозить! От меня никто не спасется, со мной никто не справится: всех одолею!»
Пустился молодой Морозец в путь, принялся выискивать, кого-бы это заморозить. Вылетел на дорогу и видит — едет в повозке на сытой лошадке пан. Сам пан толстый, шуба на пане меховая, теплая, ноги ковром укутаны.
Осмотрел Морозец пана, засмеялся.
«Э, — думает,— кутайся не кутайся, все равно от меня не спасешься! Старик, отец мой, может быть, и не пронял бы тебя, а я так пройму, что только держись! Ни шуба, ни ковер не помогут!»
Подлетел Морозец к пану и давай его донимать: и под ковер забирается, и в рукава влезает, и за воротник пробирается, и за нос щиплет.
Приказал пан своему слуге погонять лошадь.
— Не то,— кричит,— замерзну я!
А Морозец еще пуще донимает, еще больнее за нос щиплет, пальцы на ногах и руках леденит, дышать не дает.
Пан и так, пан и сяк — и ежится, и жмется, и вертится на месте.
— Погоняй,— кричит,— погоняй скорее!
А потом и кричать перестал: голос потерял.
Приехал пан в свою усадьбу: вынесли его из повозки чуть живого.
Полетел молодой Морозец к отцу, к старому Морозу. Стал перед ним хвастаться:
— Вон я какой! Вон я какой! Где тебе, отец, за мной угнаться! Смотри, какого пана я заморозил! Смотри, под какую теплую шубу я пробрался! Тебе под такую шубу ни за что не пробраться! Тебе такого пана ни за что не заморозить!
Усмехнулся старый Мороз и говорит:
— Хвастунишка ты! Подождал бы своей силой да удалью хвалиться. Верно: заморозил ты толстого пана, влез к нему под теплую шубу. Да большое ли это дело? Вон смотри — едет тощий мужик в дырявой шубенке, на тощей лошаденке. Видишь ты его?
— Вижу.
— Едет этот мужик в лес дрова рубить. Попробуй-ка ты его заморозить. Если заморозишь — поверю тебе, что и в самом деле ты силен!
— Вот невидаль! — отвечает молодой. Морозец.— Да я его в один миг заморожу!
Взвился Морозец, полетел мужика догонять. Догнал, напал и давай его донимать: то с одного боку налетит, то с другого, а мужик едет себе да едет. Стал Морозец его за ноги хватать. А мужик соскочил с саней и побежал рядом с лошаденкой.
«Ну,— думает Морозец,— погоди! Уж я тебя в лесу заморожу!»
Приехал мужик в лес, достал топор и принялся елки да березы рубить — щепки во все стороны так и летят!
А молодой Морозец покоя ему не дает: и за руки, и за ноги хватает, и за ворот пробирается…
И чем больше старается Морозец, тем сильнее мужик топором размахивает, тем сильнее дрова рубит. Разогрелся так, что даже рукавицы снял.
Долго нападал Морозец на мужика, наконец устал.
«Ладно,— думает,— все равно я тебя одолею! Проберу тебя до костей, когда ты будешь домой возвращаться!»
Подбежал к саням, увидел рукавицы да и забрался в них. Сидит и посмеивается:
«Посмотрю-ка я, как это мужик свои рукавицы наденет; они так одеревенели, что в них и пальцы просунуть нельзя!»
Морозец в мужичьих рукавицах сидит, а мужик знай все рубит да рубит.
До тех пор рубил, пока не наложил воз верхом.
— Теперь,— говорит,— можно и домой возвращаться!
Взял тут мужик свои рукавицы, хотел было их надеть, а они как железные.
«Ну, что будешь делать?» — посмеивается про себя молодой Морозец.
А мужик, как увидел, что рукавицы надеть нельзя, взял топор и принялся бить по ним.
Мужик по рукавицам обухом дук да тук, а Морозец в рукавицах ох да ох! И так крепко мужик помял бока Морозцу, что тот чуть жив убрался.
Мужик домой едет, дрова везет, на свою лошаденку покрикивает. А молодой Морозец к отцу ковыляет, сам охает. Увидел его старый Мороз, стал посмеиваться:
— Что это ты, сынок, еле идешь?
— Уморился, пока мужика морозил.
— А что это, сынок, молодой Морозец, так жалобно охаешь?
— Да уж очень больно мужик бока намял!
— Это тебе, сынок, молодой Морозец, наукой будет: с панами-бездельниками не мудрено справиться, а вот мужика никогда и никому не одолеть! Запомни это!